«Эту машинку принесли мы»: о конфликтах на детских площадках и способах их решения

2−3 года: делятся одноклеточные, а мы — сложноорганизованные
«Мия, ну что ты кричишь, девочка просто хочет кусочек твоего печенья! Девочка, как тебя зовут? Адель? Мия, смотри, какая Адель хорошая девочка, угости ее своим печеньем! Что значит «нет»? Ну-ка немедленно поделись! Стой! Куда пошла! Вернись немедленно и поделись печеньем! Вот ведь жадина какая, ну я тебе задам!» (Все рыдают, Мию уносят с площадки, Адель озадаченно сосет палец, остальные дети вообще ничего не успели понять. Возраст участников — 2 года.) Мама Мии: «Вот видите, я же говорила, она совершенно неуправляемая и очень агрессивная. Что нам делать?»

Во-первых, дети в два года не умеют «делиться» по очень простой причине: все, что находится в их руках, воспринимается малышами как часть их самих. Предлагая ребенку отдать что-то, что он держит или во что играет, прямо сейчас, означает буквально: отломи, отдели кусок себя и отдай безвозвратно другому человеку (которого ты к тому же впервые видишь). И пик этих душераздирающих сцен приходится на возраст 2−2,5 года, когда у детей протекает так называемый кризис сепарации.

Кризис сепарации — фаза психического развития, во время которой ребенок должен осознать, что, во‑первых, он и мама — два разных человека (а до того малыш убежден, что они — единое целое), а во-вторых, не он управляет взрослыми, а родители — им. Это сложное время, наполненное слезами, истериками, битвами за власть.

Если в этот момент добавлять еще и воспитательные эксперименты под девизом «Наш ребенок — не жадина!», и так не уверенный в своем положении кроха совсем теряет почву под ногами.
И — вполне объяснимо — рыдает и упирается. Кстати, вторая участница конфликта, Адель, скорее всего, даже не заметила, что печенье держит Мия: она видела только печенье, а не то, в чьей оно руке.

Что надо делать?
Не позволять нападать на своего ребенка. Защищать его от требований других (неграмотных) взрослых «поделиться игрушкой, если ты хороший мальчик/ девочка». Они решают свои задачи (защитить своего ребенка от разочарования), вы — свои (не дать в обиду).

Предлагать альтернативы: поменяться (если все согласны), играть по очереди (если ваш ребенок заинтересован в игрушке соседа). Если ваш ребенок настаивает, что он сам хочет владеть своим имуществом, без дольщиков, поддержать его и выразить свою позицию дружелюбно, но определенно: «Я понимаю, что тебе, Елисей, хочется покатать этот самосвал, но Яша очень любит свою машинку и пока не готов делиться». Выдержать приступ горя у Елисея и закатывание глаз и выразительные брови его бабушки. Не кидаться утешать. Это и правда грустно, когда до вожделенного грузовика рукой подать, а нету. Но наша цель — вырастить психически зрелых людей, а одно из проявлений зрелости — огорчаться, а не яриться, когда сталкиваешься с запретом.

Что получаем в результате?
Ваш ребенок получает сразу несколько важных посланий: я под защитой; есть вещи свои и чужие; люди имеют право не отдавать своё; можно плакать, когда ты расстроен; нельзя драться, когда ты расстроен. Остальные уроки (например, «мир похож на цветной луг, если рядом с тобой друг») придут гораздо позже.

4−5 лет: «Я люблю Федю, а он любит Миру, а Мира любит няню Наталь Петровну»
Много слез и страданий причиняет детям невозможность разделить, например, самую красивую девочку Ясю на всех желающих постоять с ней в паре. Иногда в качестве объекта страсти выступает воспитательница или кто-то еще особенный. «Я липучка, рубль штучка, хочу дружить только с тобой!» — как говорят в нашем детском садике. И куда деваться, и что делать несчастному предмету обожания, особенно если сам он хочет дружить с кем-то третьим или просто побыть один?

«Мам, а можно я в садик не пойду? Там опять Женя будет на меня обижаться, что я с ней не играю, а я хочу не только с ней играть, а с Соней тоже. А Женя не любит Соню, гонит ее и вообще хочет, чтобы я была только ее», — жалобно просит Лиза утром. В этот же миг в другой квартире стенает и умоляет маму Женя: «Мамочка, пожалуйста, позвони Лизиной маме, попроси, чтобы Лиза меня подождала на улице, а не шла сразу в группу к Соне».

Любовь, ревность, муки разбитого сердца — характерные переживания для средней группы детского сада.
Дети активно играют в дочки-матери, осваивают весь матримониальный репертуар, все эти бесконечные помолвки, свадьбы, разводы, рождение детей… Конфликт начинается там, где ожидания не совпадают с реальностью: хотела быть королевой дня рождения, а ее вообще не пригласили. Просыпался и ложился с именем возлюбленной на устах, так старался угодить, принес ей телефон старшего брата в подарок, а она все равно дружит только с нытиком Ваней, который умеет только языком болтать! (Имеется в виду, что Ваня — мастер рассказывать Зое всякие увлекательные истории, пока наш герой, Георгий-победоносец, совершает в ее честь разные подвиги. Но женщины любят ушами, о чем Георгий пока не догадывается.)

Что делать?
Внимательно слушать, сочувствовать, стараться правильно называть эмоциональное состояние («да, милый, я понимаю, очень обидно, когда тебя не выбрали в пару в «Ручеек»!»), предлагать свои версии причинно-следственной связи. Очень важно выслушать и вторую сторону тоже, и ребенка приучать к диалогу. В нашей культуре с диалогом все непросто, вместо исследования мы зачастую получаем допрос с пристрастием. Мальчиков надо обучать спрашивать, какое именно внимание угодно владычице его сердца, чтобы не получалось, как в журнале «ералаш»: «Я ей такого прекрасного червяка подарил, а она визжит и убегает». или искать именно ту, которая интересуется червяками.

Что получаем?
Умение находить компромисс, способность выдерживать разочарование и отвержение, навык построения отношений, в том числе в группе.

5−6 лет: «Я джинн. Я умею только строить города или разрушать города»
Один мой знакомый мальчик очень обижался на девочек, которые, по его словам, постоянно его били и отталкивали, причем ни за что. Когда мама пришла в сад разбираться, прямо на ее глазах Прохор промчался, как тайфун, по свежепостроенным замкам и угодьям тех самых девочек. И немедленно был бит и обозван дураком. Но Прохор не хотел ничего разрушать! Он просто бежал за Ваней, а замок… случайно оказался на пути! А в голове у Прохора с ясельного возраста четкая дихотомия: набедокурил нарочно или нечаянно? Если нечаянно, то не виноват. Вот он и не понимает, за что девочки обиделись.

В старшей и подготовительной группе частой проблемой становятся драки: все уже достаточно хорошо координированы, многие занимаются единоборствами, да и вообще, несмотря на все усилия мирового мамского сообщества по воспитанию неагрессивных и чутких сыновей, мальчики все еще постоянно дерутся.

«Ну что я могу поделать, если драка так и лезет на меня!» — цитирует такого вояку Корней Иванович Чуковский в гениальной книге «От двух до пяти». Мне самой говорил один шестилетний мальчик из очень верующей семьи: «Тетя Катя, когда мы деремся, у всех такие красивые лица!» Хотя уже есть опыт некоторых стран по «нулевой толерантности к насилию в детских учреждениях», то есть любое насилие объявлено вне закона, оправданий ему нет, к нам это, без сомнения, полезное начинание доберется не скоро. Нам бы взрослых отучить выяснять отношения с помощью оружия. Хотя, возможно, если начинать с детского сада, есть шанс что-то изменить в базовых настройках.

Что можно делать?
Обучать правилам ненасильственного общения (они легко гуглятся в Интернете по словам «тренинг ненасильственного общения для детей»). Организовывать соревнования по самым разным дисциплинам — от плевков на дальность (привет Тому Сойеру!) до настоящих рыцарских турниров. Постоянно напоминать, что большинство конфликтов можно решить миром, если сесть за стол переговоров. Обучать управлению гневом. Показывать хороший пример, проговаривая свои чувства и демонстрируя то, как вы с ними обходитесь: «Я очень разозлилась, когда тот водитель меня подрезал на дороге, поэтому сейчас я сделаю несколько глубоких вдохов-выдохов, выпью воды, возможно, обзову его придурком. Я не буду догонять его и подрезать в отместку».